В истории русской культуры есть негласный моральный кодекс: жизнь великого человека, неважно, общественного, религиозного или литературного деятеля, в гораздо большей степени проверяется его смертью, чем рождением. Известный пушкинист Валентин Непомнящий считает это "пасхальной" чертой русской культуры.

Обстоятельства гибели Пушкина и Лермонтова интересуют нас больше деталей их рождения и детства. Предсмертный "уход" Льва Толстого из Ясной Поляны занимает в его биографии ключевое место. Смерть и похороны Пастернака являются едва ли не самым волнующим моментом его жизни - да, именно жизни, потому что смерть великого писателя в нашем сознании и есть последняя, главная тема его жизни. Так уж это у нас принято.

Александр Исаевич Солженицын прожил невероятную жизнь! Он был студентом, солдатом, боевым офицером, зэком, школьным учителем, борцом с властью, политическим изгнанником, нобелевским лауреатом и, пожалуй, самым знаменитым из живых писателей мира. Но скончался он тихо в России, в Москве, в своем доме, и в последний путь его будут провожать любимая и любящая жена, три замечательных сына и уже их дети. Скончался, "насыщенный днями" (библейское выражение), получив от Бога дар такого долголетия, какого не имел ни один из русских классиков. В русском народе, мудром, как любой народ, в понимании не только жизни, но и смерти, принято говорить: "Завидная смерть". И ведь действительно, после первого чувства горечи от утраты невольно вспоминаешь именно эти народные слова.

Он не боялся смерти и однажды на собрании нашего жюри прямо сказал, что смерти не боится, ждет ее спокойно. И дело, наверное, не только в том, что Александр Исаевич был глубоко верующим и церковным человеком, хотя, смею думать, именно этот момент был решающим в его отношении к смерти. Но не будем забывать, что на протяжении жизни он много раз был на волосок от смерти: на войне, в лагерях, болея смертельной болезнью, от которой в принципе не выживают... То, что он прожил столько лет, это несомненное чудо! И он сам, как известно, воспринимал свою жизнь мистически, как бремя долга перед высшей силой. Многих его противников это злило, они говорили о его "нескромности", но сегодня даже его враги будут вынуждены признать: этот человек прожил долгую жизнь не для себя, не для вполне доступных ему удовольствий и путешествий, а для ежедневной работы на благо русской литературы, России, как он это благо понимал. И секрет его долголетия был в этом: в каждодневном труде - об этом не раз говорила Наталья Дмитриевна Солженицына.

У него было какое-то исключительное чувство драгоценности времени, какое обычно бывает как раз у людей, которые понимают, как Чехов, что им отпущен короткий жизненный срок. Он и здесь был исключением из правила: прожил почти 90 лет, дорожа каждой минутой жизни, боясь потратить ее впустую, буквально страдая от вынужденной праздности. В 60-е годы это поражало даже таких тружеников литературы, как Лидия Корнеевна Чуковская и Александр Трифонович Твардовский: что за человек! Ни минуты лишней для просто разговора, для застолья, для того, что так ценится в интеллигентской среде! И когда он вернулся в Россию в 90-е, сколько было обид: не желает участвовать ни в одном парадном мероприятии, ни в одном вроде бы громком общественном совете, собрании, заседании... Писатели обижались: почему не принимает в своем доме - какое высокомерие! Мы еще долго будем всматриваться не только в то, что он оставил нам на бумаге, в его великие произведения "Один день Ивана Денисовича", "Архипелаг ГУЛАГ" , по существу, еще не прочитанное "Красное колесо", философский роман "В круге первом", в его гениальную публицистику, сравнимую разве что только с Герценом. Мы будем долго всматриваться в сам феномен этой личности, которая сама по себе есть великое жизненное произведение, великий русский роман с таким потрясающим героем, какого еще не знали ни Россия, ни весь мир.

Его слишком часто и порой совсем не по делу сравнивали с Львом Толстым. Но сегодня понимаешь: в этом сравнении есть глубокая правда. Родившись в 1828 году и скончавшись в первое десятилетие ХХ века, Толстой как бы закрыл своей личностью весь XIX век. Начало его эпопеи "Война и мир" - самое начало XIX столетия, а его "Нельзя молчать" - самое начало века ХХ. Родившийся в 1918 году и ушедший в первое десятилетие XXI века, Солженицын закрывает ХХ век, великий и страшный. Начало "Красного колеса" - начало ХХ века, последняя публицистическая работа "Размышления над Февральской революцией", опубликованная в широкой печати, в "Российской газете", потому и вызвала огромный общественный резонанс, что вся она говорит о нынешнем состоянии России.

И еще одно принципиально их сближает. История русской культуры и общественной мысли неизбежно разделится на "до Солженицына" и "после Солженицына", это уже всем понятно.

Дай нам бог впитать хоть малую долю великой жизненной силы, которой обладал Александр Исаевич Солженицын и которую всю, без остатка потратил для нас, для всей России. Светлая память великому человеку, последнему русскому классику.

Нам же остается думать: а что теперь?

Прощание с Александром Солженицыным будет проходить сегодня в Москве в Академии наук на площади Гагарина, сообщила вдова писателя Наталья Солженицына. Отпевание состоится в среду, 6 августа, в Донском монастыре, а похороны - на кладбище Донского монастыря.

Борис Пастернак, генеральный директор издательства "Время":

- Александр Исаевич был человеком мужественным и реалистичным. Приступая к правке десятитомного "Красного колеса" для своего Собрания сочинений в 30 томах, которое начало тогда готовить к выпуску издательство "Время", он написал в предисловии: "последняя авторская редакция", прекрасно понимая, что больше он к этой громаде не вернется - не хватит времени. Но любому человеку свойственно назначать себе какие-то сроки, вот и Александр Исаевич при первой же встрече назначил себе и нам эту дату: его "Красное колесо", "повествованье в отмеренных сроках", должно было в полном виде увидеть свет к 11 декабря 2008 года, к 90-летию автора. И мы бы успели, конечно...

В предыдущий день его рождения, когда вышли два очередных тома "Колеса", я поехал с ними в Троице-Лыково. За несколько дней до того Наталья Дмитриевна сказала, что эти книги будут лучшим подарком Александру Исаевичу, он очень их ждет. Когда слышишь такое, все-таки остается некоторая толика сомнения: не фигура ли это вежливости? Так ли уж важно писателю, познавшему неслыханную, всемирную славу, увидеть очередную, сотую или тысячную, книжку со своим именем на переплете? Но все мои сомнения развеялись, как только я увидел, как неподдельно Александр Исаевич обрадовался, погладил книги, раскрыл их, профессионально заглянул в выходные данные... Попросил передать большое спасибо типографии "Уральский рабочий" - я рассказал ему, что там очень старались успеть сделать книги ко дню рождения, послали их в Москву из Екатеринбурга самолетом. Еще раз заметил, что в России "Красное колесо" плохо прочитано, поэтому так важно выпустить его сейчас, привлечь к нему внимание. Легко переключился на свежие политические новости, которые неожиданно рифмовались с событиями девяностолетней давности...

Что меня поразило: на письменном столе перед Александром Исаевичем лежала корректура очередных томов "Колеса" - работа не прекращалась ни на день, даже на день рождения.

Сейчас работа над "Красным колесом" прервется. Но ненадолго, я уверен. Наталья Дмитриевна Солженицына, которая работает как целый институт, справится с огромным горем и возьмется за подготовку к печати "Дневника романа" - документа, в мировой писательской практике, насколько я знаю, уникального. Александр Солженицын, работая над "Красным колесом", параллельно вел дневник под зашифрованным названием "Р-17". Шифр, впрочем, нехитрый. В "Р-17" он заносил свои размышления и сомнения по поводу написанного и еще не написанного, комментировал документы о русской революции. Этот том, как и наметил Александр Исаевич, будет завершающим в последней авторской редакции "Красного колеса". Надеюсь, он увидит свет к назначенной им дате, 90-летию автора.

Потом пойдут и "Архипелаг", и публицистика, и тома "Литературной коллекции"... И мне кажется - думаю, что это ощущение не исчезнет, - что все годы дальнейшей работы над первым в России Собранием сочинений великого русского писателя Солженицына мы будем работать под под каким-то высоким присмотром. Под авторским присмотром.

Павел Басинский