Отречение государя

Несмотря на всю несомненность, очевидность и кажущуюся неотвратимость грядущей победы России в Первой Мировой войне, реальный ход событий пошел по совершенно иному, роковому и трагическому сценарию. Выражаясь словами Уинстона Черчилля: «Держа победу уже в руках, Россия пала на землю, заживо, как древле Ирод, пожираемая червями»

Пройдут века; но подлости народной

С страниц Истории не вычеркнут года:

Отказ Царя, прямой и благородный

Пощечиной вам будет навсегда!

Сергей Бехтеев

К началу 1917 года Россiя твердо стояла на пороге уже вполне обозримо-очертанной грядущей победы в тяжелой и кровопролитной борьбе с неприятелем в Первой мiровой (Великой) войне.

Как свидетельствовал о том периоде Уинстон Черчилль, занимавший в момент «февральской революции» в Россiи пост военного министра: «…В марте Царь был на престоле: Россiйская империя и русская армия держались, фронт был обозначен и победа бесспорна».

Тем не менее, несмотря на всю несомненность, очевидность и кажущуюся неотвратимость грядущего, реальный ход событий пошел по совершенно иному, роковому и трагическому для вселенского христианского Царства сценарию. Выражаясь словами того же Черчилля: «Держа победу уже в руках, она (Россiя — В.Н.) пала на землю, заживо, как древле Ирод, пожираемая червями» [i].

Обратимся же кратко к некоторым вехам столь трагической и бурной хронологии тех черных для Россiи дней.

После двухмесячного пребывания в столице, Государь Император Николай I I(он же на тот период времени и Верховный Главнокомандующий Русской Армии) в среду 22 февраля/7 марта 1917 года вновь отбыл из Царского Села в Ставку, которая находилась в г. Могилеве, для подготовки победоносного весеннего наступления. На следующий день, в четверг, Царь, благополучно прибыл к месту следования. Отъезд Государя в Ставку стал сигналом для начала реализации задуманного и давно вынашиваемого в руководстве, прежде всего, изменнической Государственной Думы и левых революционных организаций, плана, касающегося осуществления государственного переворота в стране. Враги Царя и Отечества, особенно в лице руководителей тайных масонских лож, обильно расплодившихся внутри страны, хорошо осознавали, что победа в мiровой войне необыкновенно укрепит россiйское Царство и приведет его к дальнейшему возвышению и процветанию. Допустить этого было нельзя, оттого решено было идти, как говорится, ва-банк! Ставки изменников были чрезвычайно высоки, как и риск, ибо в случае неудачи все эти керенские, гучковы, милюковы, родзянки попадали под действия законов военного времени с вытекающими отсюда последствиями. Тем не менее, уже на следующий день после отъезда Государя, 23 февраля, в Петрограде начались первые массовые уличные беспорядки. Немаловажную, если не решающую, роль в самом осуществлении крамолы сыграл огромный воинский контингент из новобранцев, дислоцированный в столице (порядка 200 тысяч человек), состоящий в основном из фабричных рабочих, которых к тому времени были активно распропагандированы левыми революционными элементы и платными германскими агентами. Изначальным поводом к восстанию послужили перебои с хлебом, запасы которого на городских складах, впрочем, были в тот период вполне достаточны. Однако министр земледелия Риттих, заведовавший продовольствием Петрограда, испугавшись уменьшения подвоза хлеба в столицу, отдал распоряжение ограничить выпечку хлеба, что немедленно сказалось в виде его дефицита в продаже, отчего возникли массовые очереди у хлебных лавках и искусно раздуваемее слухи о грядущем голоде.

Как достоверно ныне известно, разжигания в Россiи революции, в решающий период военных действий, был осуществлен во многом благодаря Германии, причем, по «наводке» и при значительном личном участии, как разработчика идеи, так и непосредственного исполнителя, политического авантюриста, некоего Израиля Лазаревича Гельфанда (Парвуса) На претворение подрывного плана разжигания внутри России революции уже изначально Парвусу, по распоряжению самого Кайзера, было предоставлено 2 миллиона немецких марок. В июле 1915 года «на усиление революционной пропаганды в России» Гельфанд получил от Германии еще 5 миллионов марок. А в конце того же года (29 декабря), в связи с просьбами Израиля Лазаревича добавить деньжат, из-за возросших якобы расходов на революцию, ему было дополнительно выделен еще 1 миллион рублей [ii].

Примечательно, что ставка немецкого командования была сделана исключительно на партию большевиков с их пораженческой позицией в отношении собственной страны.

Ныне в исследовательских публикациях фигурирует цифра о выделенных большевикам 70 миллионов немецких марок. Безусловно, не был и случайным совпадением знаменитый беспрепятственный проезд Ленина «в запломбированном вагоне» с десантом революционеров-эмигрантов через Германию в Россiю. Спустя ряд лет ген. Людендорф честно, по-солдатски признается в своих мемуарах: «Наше правительство, послав Ленина в Россию, взяло на себя огромную ответственность. Это путешествие оправдывалось с военной точки зрения. Нужно было чтобы Россия пала»… Всего же на финансирование революции в России Германией было израсходовано более 1 млрд марок [iii].

Уже 24 февраля в Ставку стали поступать сигналы о беспорядках в столице. Утром 25 февраля стало известно, что волнения в Петрограде приняли широкие размахи, вместе с тем, официальные донесения из столицы не отражали в полной мере подлинной серьезности положения. Между тем, как только революционерам удалось вывести толпы народа на улицы, экономические требования: «Хлеба!» стали молниеносно меняться на политические: «Долой самодержавие», «Долой войну» и прочее, появились красные флаги, спонтанные митинги, грабежи, поджоги, уличные беспорядки, избиения невинных людей… 26 февраля одна из рот запасного батальона л.-гв. Павловского полка неожиданно, нарушив свой воинский долг, открыла стрельбу по войскам, наводившим на улицах порядок. Но вскоре мятежников удалось разоружить и усмирить. Наконец, 27 февраля вспыхнул открытый военный бунт. Унтер-офицер Кирпичников (студент, призванный в армию, сын профессора) собрал солдат и убедил их восстать против «самодержавия». Прибывший капитан Лашкевич был убит, а солдаты высыпали на улицу... Кроме «волынцев» восстали еще «павловцы» и «литовцы». Начались массовые убийства офицеров, погромы полицейских участков, прочие бесчинства.

Направленность и характер действий толпы, почувствовавшей безнаказанность, становились все более агрессивными и опасными. После погромов тюрем к восставшим присоединились уголовники. Таврический дворец, занимаемый Государственной Думой, стал самым настоящим штабом бунтовщиков. В тот же период был самовольно организован так называемый «Исполнительный Комитет Совета Рабочих Депутатов», (впоследствии к названию было прибавлено еще слово «солдатских»), ведущую роль в котором играли, как установлено ныне, лица тесно связанные с тем же международным масонством. 28 февраля смута стала распространяться в окрестности столицы. В Кронштадте происходили массовые избиения офицеров, был убит адмирал Вирен, всюду царствовали революционный беспредел и анархия. Как писал историк Сергей Сергеевич Ольденбург, солдатская масса, лишенная офицеров, обратилась в вооруженную толпу, злобную и трусливую, одинаково готовую разорвать на части всякого «недруга» и разбежаться во все стороны при первом залпе…» [iv]. 1 марта, при активном участии Керенского и Нахамкиса (Стеклова) появляется знаменитый приказа №1, разрушивший дисциплину в русской Армии и приведший к ее окончательной гибели.

А вот отрывки о том периоде в скупых и лаконичных дневниковых записях самого Государя Императора Николая II:

«26 февраля: В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад: к прискорбию, в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия».

Государь решается для наведения порядка в Петрограде послать в столицу батальон гергиевских кавалеров во главе с популярным в Армии генералом Н.И. Ивановым.

В дневнике от 28 февраля тому соответствует следующая запись: «лег в 3 ¼, т.к. долго говорил с Н.И. Ивановым, которого посылаю в Петроград с войсками водворить порядок…»

В эти тревожные дни Государь действует решительно и безкомпромиссно. Уже 25 февраля он посылает в Петербург на имя командующего Петроградским военным округом генерала С.С. Хабалова и министра внутренних дел А.Д. Протопопова телеграфное предписание: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. Николай». Кстати, в первые дни петроградского бунта действия генерала Хабалова и военного министр М.А.Беляева по наведению порядка были весьма нерешительны и неэффективны. Кроме того, истинное положение дел в столице, как уже указывалось выше, освещалось в донесениях в Ставку в несколько сглаженных тонах, что не соответствовало действительности. Серьезные волнения в городе начались 23 февраля, но только 27 февраля у Ставки была запрошена помощь с фронта…

Вместе с отправкой воинского корпуса ген. Н.И. Иванова Государь дает распоряжение об отправке с фронтов несколько других надежных воинских подразделений. Категорически отвергает предложение сменить премьер-министра (князя Н.Д. Голицына), запрещает дальнейшую деятельность Государственной Думы до особого распоряжения (что не было исполнено изменниками) и принимает решение самому немедленно выехать в Царское Село, где по стечению обстоятельств, в то время, тяжело болели корью Царские дети, а сама Государыня Императрица Александра Федоровна была по сути изолирована… Словом, под угрозой находилась жизнь всей Царской Семьи, а также их верноподданных. Однако путь к столице был уже перекрыт бунтовщиками.

«1 марта. Среда. Ночью повернули с Малой Вишеры назад, т.к. Любань и Тосно оказались занятыми восставшими. Поехали на Валдай, Дно и Псков, где остановился на ночь…Гатчина и Луга оказались занятыми. Стыд и позор!»

Итак, Царский поезд не смог попасть в столицу, и Государь вынужден был повернуть на Псков, где располагалось командование Северным Фронтом во главе с генералом от инфантерии Н.В.Рузским, встретившим Царя на станции Дно и сыгравшим столь роковую роль в дальнейших событиях.

Н.В. Рузский, как оказалось, в то время был не только достаточно информирован о происходящих событиях, но и находился уже в постоянном контакте с председателем Госдумы М.В. Родзянко и начальником штаба Верховного Главнокомандующего при Государе Императоре Алексеевым М.В., т.е. фактически уже был готов к исполнению отведенной ему заговорщиками роли.

И Алексеев, и Рузский целиком поддержали позицию Родзянки и вкупе проводили предательскую по отношении к Царю и Россiи линию, заключающуюся в том, чтобы любой ценой вырвать у Государя Николая II согласие на отречение от престола, создав необходимые предпосылки для государственного переворота. Имена всех трех (по другим данным лишь Рузского) ныне исследователи напрямую увязывают с масонскими организациями, ставящими своей кардинальной целью ликвидацию монархического строя в Россiи и разрушения Православия. Вместе с тем, последующее участие и Рузского, и особенно Алексеева в противобольшевистской борьбе, а также сама жизнь, отданная этими людьми за попытку восстановить в стране попранную большевиками легитимную национальную государственность, позволяет полагать, что оба хотя и с опозданием, но все же осознали свои заблуждения… Тем не менее, несмываемое пятно предательства и цареизмены осталось на совести убиенных, хотя и за правое Белое Дело.

По воспоминанию ген.-м. Н.Д. Дубенского, бывшего тогда в свите Государя, генерал Рузский с самого начала на станции Дно, дал понять верноподданным Царя, что все уже проиграно и теперь остается лишь «сдаться на милость победителя» Вся свита Государя тогда и разбежалась. По прибытии на станцию Дно, видя что поезд окружают люди с винтовками, Императорский железнодорожный конвой занял круговую оборону. Император же приказал всем сложить оружие, благодарил их за службу и сказал что не желает пролится русской крови брата от брата, распустил конвой по домам сказав, что теперь дело Его только и России. Вечером 1 марта генерал Рузский имел продолжительную беседу в течение нескольких часов с самим Государем. Во время этого разговора, вероятнее всего по приказу Рузского, от имени Государя была направлена генералу Н.И. Иванову телеграмма следующего содержания: «Прошу до моего приезда и доклада никаких мер не предпринимать». Рузский также своей властью приказал вернуть обратно направленные с северного фронта в столицу верные войска (позже, в газетном интервью он, впрочем, сей факт не подтвердил, но не отрицал своих особых заслуг перед революцией). В ту же ночь из Ставки ген. Алексеевым, опять таки от имени Государя, было послано предписание о приостановлении посылки войск в Петроград.

2 марта в 10 часов 15 минут утра ген. Алексеев направил командующим фронтами циркулярную телеграмму о необходимости отречения Государя от Престола. От себя изменником было добавлено: «Обстановка, по-видимому, не допускает иного решения».

К обеду уже были получены ответы от всех командующих фронтов. Содержание их многим хорошо известно. Кроме хана Нахичеванского и графа Келлера все умоляли Государя во благо Россiи отречься от Престола. Даже родной дядя Царя в. к. Николай Николаевич слезно просил: «Осенив себя крестным знаменем, передайте ему (Наследнику) – Ваше наследие. Другого выхода нет».

План по отречению Государя Императора Николая II от престола заранее готовился в международных масонских структурах (как один из основных вариантов в сценарии сокрушения Русского православного Царства). Через год произойдет насильственное отречение германского Императора Вильгельма, причем уже без личного даже формального согласия монарха, ибо после сокрушения «удерживающего» (русского Царя) масонское могущество в мiре стало уже поистине всесильным! Исходя из изучения исторически достоверных ныне источников, можно утверждать, что звучащий нередко и теперь риторический вопрос: «А мог бы Государь Николай в тот момент отказаться от отречения?» представляется весьма наивным. В той ситуации сопротивление Государя разыгравшейся стихии исключалось. Кроме того, в заложниках, по сути, находилась вся Царская семья. Спустя некоторое время после тех событий сам Государь признавался священнику после исповеди: «Мне изменили все… И вот один, без близкого советника, лишенный свободы, как пойманный преступник, я подписал акт отречения от Престола и за себя и за сына. Я решил, что, если это нужно для блага Родины, я готов на все…Когда его (Государя) спрашивали: «Зачем Вы не обратились с воззванием к народу, к солдатам?», Царь–мученик отвечал: «Народ осознавал свое бессилие, а ведь тем временем могли умертвить мою семью. Жена и дети – это все, что у меня осталось» [v].

Итак, в Пскове Государь оказался фактически пленен. Он не имел возможности помимо Рузского телеграфировать кому-либо, осуществлять свободные волеизъявления. (Так, когда по поручению Царя дворцовый комендант ген. В.Н. Воейков хотел связаться по прямому проводу с Родзянко, ген. Рузский запретил ему это сделать). Информация от верноподданных к Государю не поступала. Вести из столицы трактовались в искаженном виде, как и вся сопутствующая тому обстановка в стране.

В день отречения Государыня, уже сердцем чувствующая истинное трагическое положение вещей пишет мужу письмо, полное боли и тревоги: «Мой любимый, бесценный ангел, свет моей жизни. Мое сердце разрывается от мысли, что ты в полном одиночестве переживаешь все эти муки и волнения, и мы ничего не знаем о тебе, а ты о нас… А ты один, не имея за собой армии, пойманный, как мышь в западню, что ты можешь сделать? Это величайшая низость и подлость, неслыханная в истории, задерживать своего государя…»

К 3 часам дня 2 марта, осознав состояние полной безнадежности и всепокинутости, Государь дал согласие на отречение от Престола. В телеграмме на имя Родзянки были такие проникновенные слова: «Нет той жертвы, которую я не принес бы во имя действительного блага и для спасения России…»

По словам Императрицы Александры Федоровны, «Государь не пожелал, чтобы кровь хотя бы одного русского была пролита за него…»

В Псков для принятия отречения от Царя были направлены от Государственной Думы А.И. Гучков и В.В. Шульгин. Как вспоминал позже Шульгин, «Государь вышел… Через некоторое время он вошел снова. Он протянул Гучкову бумагу, сказав: «Вот текст». «Каким жалким показался мне набросок, который мы привезли» Текст отречения императора Николая II

Ставка

Начальнику Штаба.

Въ дни великой борьбы съ внешнимъ врагомъ, стремящимся почти три года поработить нашу родину, Господу Богу угодно было ниспослать Россiи новое тяжкое испытанiе. Начавшiяся внутреннiя народныя волненiя грозятъ бедственно отразиться на дальнейшемъ веденiи упорной войны. Судьба Россiи, честь геройской Нашей армiи, благо народа, все будущее дорогого Нашего отечества требуетъ доведенiя войны во что бы то ни стало до победнаго конца. Жестокiй врагъ напрягаетъ послднiя силы, и уже близокъ часъ, когда доблестная армiя Наша, совместно со славными нашими союзниками, сможетъ окончательно сломить врага. Въ эти решительные дни въ жизни Россiи почли МЫ долгомъ совести облегчить народу НАШЕМУ тесное единенiе и сплоченiе всхъ силъ народныхъ для скорейшаго достиженiя победы и, въ согласiи съ Государственною Думою, признали МЫ за благо отречься отъ Престола Государства Россiйскаго и сложить съ СЕБЯ Верховную власть. Не желая разстаться съ любимымъ сыномъ НАШИМЪ, МЫ передаемъ наследiе НАШЕ Брату НАШЕМУ Великому Князю МИХАИЛУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ и благословляемъ Его на вступленiе на Престолъ Государства Россiйскаго. Заповедуемъ Брату НАШЕМУ править делами государственными въ полномъ и ненарушимомъ единенiи съ представителями народа въ законодательныхъ учрежденiяхъ на техъ началахъ, кои будутъ ими установлены, принеся въ томъ ненарушимую присягу. Во имя горячо любимой родины призываемъ всехъ верныхъ сыновъ Отечества къ исполненiю своего святого долга передъ Нимъ, повиновенiемъ Царю въ тяжелую минуту всенародныхъ испытанiй помочь ЕМУ, вместе съ представителями народа, вывести Государство Россiйское на путь победы, благоденствiя и славы. Да поможетъ Господь Богъ Россiи.

Г.Псковъ, 2 Марта I5час.5мин. I9I7 года.

Николай.

Министръ Императорскаго Двора, генералъ-адъютантъ графъ Фредериксъ.

При отречении, своим последним Царским Указом Государь Николай назначил генерала Л.Г. Корнилова командующим войсками Петроградского округа, великого князя Николая Николаевича – Верховным Главнокомандующим, а князя Г.Е. Львова – председателем Совета Министров

Как пишет историк С.С. Ольденбург, «Государь дал своим противникам все, что мог: они все равно оказались безсильными перед событиями. Руль был вырван из рук державного «шофера» — автомобиль рухнул в пропасть. «Кругом измена, и трусость, и обман», — начертал Государь в своем дневнике 2 марта 1917 года [vi].

88 лет отделяют нынешнюю Россiю от совершенно небывалого, в смысле ее исторических традиций, явления — акта добровольного отречения Русского Царя, «Помазанника Божия», от наследственного престола Самодержца Россiйской Империи, причем отречения не только лично за себя самого, но и за своего сына!

Деяние сие, конечно же, никак нельзя назвать законным с точки зрения существующего в то время Россiйского Государственного юридического права. Совершенно незаслуженным и несправедливым выглядит оно и если учесть столь несомненные значительные, и даже великие заслуги Государя Николая II пред вселенским Православием, Отчизной и своим народом. Удивляет и даже поражает явная слепота основной массы страны, той «богоносной» Царской Россiи, не сумевшей тогда отличить подлинную святость, кротость и христианское смирение русского Царя от приписываемых Ему врагами Россiи таких надуманных качеств, как безволие, умственную ограниченность и слабую компетентность в делах управлении государством…

Вся Россiя была виновата не только в ужасной смерти своего бывшего Императора и всей Его Августейшей Семьи вместе с верноподданными, но и в предшествующем тому предательстве своего Царя, что привело к поражению на фронте, кровавой революции и братоубийственной гражданской войне с многомиллионными человеческими жертвами. Да простит Господь Бог тот великий грех и поможет нам (как наследникам народа-цареотступника) покаянием и прозрением восстать с колен и вымолить вновь Белого Царя для земли Русской!